– Ты еще долго будешь вертеться?
В голову снова ударило приливной волной от его взгляда. Маша скривилась от боли, прикрыла глаза, и чуть только почувствовала, что захват шеи немного ослаб, со всего маха дернулась и врезала нависшему над ней насильнику лбом по носу. Удар получился, отчасти оттого что, Маша постаралась вложить в него всю свою злость, отчасти от того, что никто такого фирта не ожидал.
Насильник отстранился, появилась в поле зрения рука, схватилась за разбитый в кровь нос.
– Ну все, доигралась!
Голову снова придавили к земле…
Шею чуть отпустили, но сопротивляться сил уже не осталось. Маша глухо простонала в ответ на порцию воздуха, которую хватанула, как только ей это позволили. Вышел не стон, а хрип.
Обладатель первой встреченной ею рожи смотрел все время в сторону, его взгляда она не видела. Было ощущение, что ему это безразлично. Как бесчувственная машина выполняет свою рабочую программу. Маша подумала, что ему все равно, что она чувствует боль, вроде и он не здесь, а где-то далеко. В следующее мгновение он повернул голову, его взгляд встретился с ее глазами. Резануло бьющей, как плеть, болью в мозг, Маша запрокинула голову, и разорвала зрительный контакт.
– Ну вот, наконец я пробился в трое сознание, и ты теперь знаешь, что смотреть мне в глаза не надо! – он скривил очередную мерзкую гримасу и послышался тихий смех.
Совсем отключиться не давали, и как только Маша попробовала уйти в несознанку, ее больно ментально встряхивали, и она с ужасом приходила в себя, чувствуя, что незнакомец еще не кончил и ее несчастное тело не оставили в покое.
«Да сколько можно!»
Маша слышала рядом обрывки тихого разговора, темой его была она, а смысл слов был не до конца понятен.
Разобрала из странной речи только то, что ее предлагали перевернуть?…
Опять болезненный толчок и еще один. Маша закрыла глаза. В общем ее продолжали иметь и только входили в раж.
«Скотина, когда же ты кончишь?!» На этом моменте раздумий над происходящим беспределом Маше, наконец, стало все равно. Стучало загнанное сердце, болело тело, дышали легкие и не уходило никуда проклятое осознание того, что с ней происходит. Но неожиданно резко стало все равно.
– Уступила, теперь я могу закончить! – поймавший ее в лесу незнакомец слышимо усмехнулся.
Маша только осторожно вздохнула. Сил стонать уже не осталось.
«Чего уступила?» – понять не получалось.
В какой-то момент насильник остановился, послышался, как через вату в ушах, уже его стон. Машу оставили в покое.
Прийти в себя никак не получалось. Было так плохо, что легче, наверное, было умереть. Сознание выдало недавнее ее желание умереть поскорее. Похоже, что мечты все же сбываются. Ей было плохо, очень плохо. Оставалось только дождаться смерти.
Но присутствовала боль в груди, при каждом новом вздохе. И как поговаривал один голливудский актер: «Если чувствуешь боль, значит ты еще жив!»
«Класс! Я вот уже начувствовалась до отвала боли, и мозги кипят и кипеть продолжают».
Маша попыталась повернуться на бок – не вышло. Полежала чуть- чуть без движения. Попыталась снова перевернуться, но живот невозможно было напрячь, а просто так ноги отказывались перемещаться. Маша застонала и глаза внезапно резануло ярким светом. «Кто запустил ей в голову свет?» В первый момент ей показалось, что ее голова уже отдельно проживает от больного и убитого в конец тела.
– Пришла в себя, отлично, можно продолжать!
Кто—то начал ее переворачивать. Это было так дико, что Маша попыталась возражать, но говорить было невозможно, в горле все пересохло. Начался сухой надрывный кашель. Из глаз брызнули слезы.
«Ее напоить не собираются?»
Маша промычала сама себе и села, оперевшись руками поверхность. Пальцы нащупали твердый грунт.
«Опять на земле валяюсь! Куда я попала? Постели даже нет!»
Рядом с ней обозначился очередной обладатель странной рожи, разглядывать его было тяжело, глаза плохо смотрели. Маша опустила голову, пыталась прийти в себя, кашель все не проходил. Этот второй толкал ей что-то в лицо, она отворачивалась. Не вышло. Второй был очень настойчив и не отстал от нее, пока не затолкал ей горлышко емкости в рот.
Ей предлагали пить! Перестав наконец отворачиваться от предлагаемого, Маша ухватилась за емкость рукой, и начала жадно пить предлагаемое. Хлебанув пару больших глотков жидкости, Маша распахнула глаза, с ужасом понимая, что это далеко не вода, не вода в чистом виде. Ее спаивают что-ли? Все очень напоминало выпитое и не раз содержимое в сильном градусном варианте. Вариант был близкий к коньяку.
Отринув от себя предлагаемый вариант питья, Маша судорожно закашлялась, слезы брызнули из глаз по-новой. Но местный индивид со странного вида бутылью не отстал, схватил ее за волосы, запрокинул голову:
– Пей! А то сдохнешь раньше срока!
– Я не хочу, я не хочу напиваться в такой жуткой компании! Маша прохрипела слова, тщетно уворачиваясь от бутыли, вертела головой. В какой-то момент навязываемая жидкость попала в глаза, начало сильно щипать, попытку вырваться пришлось оставить. Схватилась руками за глаза. Захлебываться тоже было тяжело, и Маша покорно открывала рот и глотала, глотала предлагаемое пойло. Отпустили только, когда она дохлебала емкость до конца. Горло горело огнем, сознание уходило: «прощай, хозяйка!»
Последней мыслью в ускользающем в спасительное забытье опьянения сознании была мысль, что ее будут насиловать совершенно пьяной.
Все! Дальше темнота.
9 глава
Кто тут у нас? А, совсем не те встреченные – инопланетяне ссорятся!
– Ты упустил ее специально, Аврас, что бы я ее не получил. – Бубнил коротышка, шагая вслед принявшему свой обычный облик незнакомцу. Хотя нет, одеяло все же исчезло, его место заняла элегантная черная куртка, подсмотренный фасон и крой, как у девочки.
– Во что ты одет? Это похоже женские тряпки или ты на память о ней себе такой же прикид сотворил? – Не унимался коротышка.
– Заткнись или как там у местных говорят, отвяжись. Разбери завал, выйди в этот мир и т***ся с малолетками сколько душе твоей угодно. А меня оставь в покое сейчас и в дальнейшем.
Аврас был не в настроении. Больше сказать, он был в плохом, просто адски скверном настроении, и если бы не дело, то прибил бы уже зудящего у самого слухового прохода коротышку.
Девчонка и ее дерзкий, немыслимый, при физических и ментальных возможностях Авраса, побег и быстрое, стремительное скатывание на огромной скорости в параллель и в новый мир, вывели из обычного равновесия Первого сантая империи. Он же уже решил для себя, что оставит этого ребенка себе и займется ее аккуратным изучением, изучением ее способностей, видимо, способностей некоторых людей, о которых он не догадывался ранее.
Он и раньше осматривал землян. Обычно люди сходили с ума от первого и единственного его взгляда, и не то чтобы он копался, как у нее в мозгах, и читал их мысли. И раньше некоторые выживали. Судьба выживших его не волновала.
Обычно исследуемый объект кричал от боли и сходил с ума от мозгового воспаления в считанные часы, или же его мозг затухал через 3—4 местных дня, при всем возможном лечении и уходе на кораблях Перворожденных. С землянами было неинтересно работать – слабый, долго не живущий материал. Еще не один не протянул больше 7 дней.
Аврас и не старался, чтобы выживали. Еще наболтают, что увидели. Хотя, какая разница? Выживут – наболтают – попадут в психбольницу, там большинство таких и проживает. Ему было все равно, не интересно. Судьба маложивущих его не волновала никак.
А эта девочка так дерзко смотрела ему в глаза, испытывала панический ужас от его вида, и все равно не цепенела телом, кричала не от боли, а от испуга и ужаса сознания, что увидела нечто ранее ей не знакомое и отвратительно уродливое. И всеми силами пыталась ускользнуть, закрывала свое сознание от его вторжения простым человеческим усилием воли.
Потом, уже двигаясь за ней вверх по склону, он всеми силами старался к ней не лезь в голову и все же услышал ее мысли в тот момент, когда ухватил ее за конечность. Он услышал, что она хочет сделать со своим телом. Она собиралась спрыгнуть вниз и разбиться, утянув и его за собой в полет. Наивная, он не умер бы, сегодня не умер бы точно и не завтра, а вот она бы покалечилась и в таких условиях подземелья он мало чем бы ей смог помочь. Была бы жива, конечно.
Вливанием сил в одушевленные предметы он когда-то развлекался, по молодости лет, убивая различных особей, а потом оживляя их, и наблюдая работу их мозга и органов чувств, калеча части их слабых тел, вливая жизненную энергию и наблюдая постепенную, мучительную регенерацию и прирастание живой ткани.
Он упустил ее не специально, а вопреки всему. Она оказалась смелее и безрассуднее, чем он от нее ожидал. Или это страх оказаться вновь в его хватке пустил ее вперед и придал сил для последнего рывка наверх карниза, а потом она уже не по своей воле укатилась в параллель.
